Турист поневоле (СИ) - Большин Сергей Артурович

– Ты мог бы у нас остаться? – Вера лежала на боку, закинув колено на его живот.

– Мог бы, более того, не известно, смогу ли я вернуться.

– Не делай вид, что не понял… уточняю – ты ХОТЕЛ бы остаться?

– С тобой – да, а тут – нет. Кто я здесь? Ни документов, ни дела. Как Паниковский, начну воровать гусей. К тому же тут уже есть один Я – только намного моложе. Интересно, он бы тебе понравился?

– Мне нравишься ты, и этого достаточно.

– А если тебе со мной махнуть?

– С тобой? Стать мадам Паниковской? Не знаю… ты сам как думаешь, надолго у тебя это увлечение?

– Я серьезно. Станешь мадам Регеда?

– Это предложение?

– Да.

– Уверен?

– Абсолютно.

– А если я скажу, что хочу оставить свою девичью фамилию?

– Пожалуйста.

– Мне нужно подумать… Скажи, у вас в будущем лечат бесплодие?

– Не знаю, до сих пор сталкивался с прямо противоположной проблемой. Можно в Интернете посмотреть… Диагноз знаешь? – Вера кивнула. – Главное, чтобы правильный поставили? Впрочем, у нас сейчас и диагностика совершеннее вашей будет, и за деньги все лечат. Не вылечат в России, вылечат в Америке или в Германии. Ты только думай быстрее, вторник скоро… Слушай, это же завтра! Хотя кто эту Бабу знает? Она сказала: может, через неделю, а может, через две.

– Коль, как думаешь, ты сможешь постоянно так путешествовать, то туда, то обратно? – Вера сопроводила свои слова соответствующим движением ноги. – Юноша, что с вами? Никогда не думала, что перед пенсией мужчины так чутко реагируют на невинные вопросы… Мужчина, я вас боюсь!.. [1] – она повторила движение коленом и откинулась на спину, увлекая Николая на себя.

– То туда, то обратно? Да постоянно!!! – прорычал он, и полет продолжился…

* * *

Ближе к обеду их разбудил телефонный звонок – звонила Татьяна, справиться, все ли в порядке. Телефон стоял на столе, Вера разговаривала, опершись на него локтями спиной к кровати.

Волна волос, линия спины, талии, бедер… и вот снова зеленые глаза, брови вразлет, влажные губы, грудь в частом ритме глубокого дыхания… Безумие было сладким, провалы в сознании желанными…

Они пробовали пообедать – пришлось отряхивать простыню от крошек. Они собрались в магазин за продуктами – не дошли и до коридора. Они взахлеб приносили и принимали дар друг друга друг другу друг друга друг… и не могли остановиться.

Любовь. Еще вчера это было лишь слово. Сочетание букв и звуков. Смысл был многократно объяснен при помощи других слов. Хотел Николай сам пережить это? Хотел. Как советские люди хотели съездить в Париж, как работники офиса хотели стать миллионерами, зная, что для них это неосуществимо. Хотели, не потому что верили в реальность этого понятия, а потому что так было принято.

Теперь он узнал сам, что такое – его любовь, он понял, что всю свою жизнь только ее и искал. Что все, что было прежде – и краткосрочные связи, и успех или неуспех в карьере, бизнесе – все это он, не колеблясь, отдаст за счастье, которое отныне для него несет имя Вера. Он не был наивным мечтательным юношей и знал, что так будет не всегда, что острота чувств пройдет, что через какое-то время он будет в состоянии увидеть – есть на свете и другие женщины, что Вера живая и Вера в его сердце – не один и тот же человек. Он много чего знал. Но также он знал и то, что нет на свете другой, которая была бы настолько ЕГО женщиной. Все впадинки и выпуклости ее тела, все грани ее настроения, все изгибы ее души были созданы для того, чтобы идеально совпасть с его.

Совсем под вечер он дотащился до телефона и узнал у Татьяны номер телефона в гостинице на БАМе.

– Там уже ночь, позвони завтра, – предупредила Татьяна.

– Разберемся.

Заспанный голос Петра поинтересовался, «какого хера звонят по ночам?!», на что Николай попросил позвать к телефону себя, не думая извиняться. В свою очередь Николай-младший встревоженно спросил абсолютно бодрым голосом:

– Что-то случилось?

– Случилось, младшенький! Забудь мои предыдущие советы, живи, как живется, никого не ищи, все уже найдены!

– Вот как. Только я присмотрел славную девушку, прикинул, как она будет смотреться на моих семейных фотографиях…

– Как же, как же… помню я эту… прости господи, девушку. Предупреждаю, если не хочешь месяц потеть на приемах у нелегальных урологов [2], при пользовании девушкой применяй презервативы, а лучше держись от нее подальше.

–Как раз сегодня я ею воспользовался… без применения… слушай, а ты не мог раньше позвонить?! Или ты это специально, что бы молодому жизнь медом не казалась?

– Веришь, нет, забыл! Честное слово. Да и зачем мне тебя такому «учить», если ты – это я и есть? Да уж… не просто изменить историю, даже свою собственную… короче, ты меня услышал?

– А эта твоя как, сексапильная?

– Не хами старшим. Она – лучшее из всего, что будет в твоей жизни!

Он хотел добавить еще что-нибудь нравственно-поучительное, но тут зазвонил мобильник в кармане пиджака, с ночи валяющегося на полу.

– Все, некогда. Я у Тани назидание оставлю и, возможно, завтра отвалю. Но может случиться и так, что еще на недельку задержусь.

– Тогда про родителей не забудь! Пока.

– Заботливый ты наш. С каких это пор?

– Да как с тобой познакомился! – Гудки отбоя.

Николай подобрал с пола пиджак и, путаясь в его складках, достал телефон. Звонила Ксюша.

– Ну что еще?!! Я же просил писать, а не звонить!

– Здравствуй, солнышко! На душе неспокойно. У тебя там все хорошо?

– К чему этот вопрос?

– Не знаю. Егорыч твой заезжал, спрашивал, когда вернешься, как будто нельзя по телефону это выяснить… А когда уходил, посмотрел, так, с прищуром и спрашивает: а что, говорит, Ксюша, нравится тебе Колина квартира? Я прям похолодела, как он на меня в этот момент смотрел. Скажи, у тебя с ним все нормально?

– Нет у меня с ним никаких проблем. А когда он заходил?

– Сегодня.

– Сегодня?! Странно… Ладно, разберусь, что он мутит. Ну, все у тебя?

– Как ты там, расскажи? Ни в какую мулатку не влюбился?

Николай помолчал и решил, что рано или поздно, все равно с девушкой придется расстаться, так лучше рано. Определенно, в ее случае лучше рано:

– Влюбился. Ксюша, я, скорее всего, вернусь не один, так что ты завтра до обеда все прибери и возвращайся к себе.

– Зая, это не смешная шутка.

– Я абсолютно серьезен.

– А почему завтра? Ты же на следующей неделе должен вернуться! Киця, любимый, куда я вернусь, я же с квартиры съехала! Я так быстро не найду новую… ну, почему?! Котик, я же люблю тебя! Солнышко, не гони меня, ты не можешь так со мной поступить! Ы-ы-ы… – в ход пошли тяжелые аргументы.

Николай подождал некоторое время, пока театральные рыдания не перешли во всхлипывания и жестким голосом продолжил:

– Ксения, сделаешь, как я сказал, и не дури. Я шутить в этом деле не собираюсь. Деньги квартиру снять у тебя есть, я приеду, еще дам… в качестве моральной компенсации.

– Солнышко, как ты можешь меня на улицу выбрасывать после всего!

– Все сказала? Пока. И еще раз, Ксюша, без глупостей, сделай, как я сказал, ты знаешь, меня злить не надо. Ага? – и положил трубку.

Вера внимательно слушала оба разговора. Она сидела на кровати, опершись о стену и обняв согнутые колени.

– С кем разговаривал, расскажешь?

Открыв рот, чтобы, как обычно в таких ситуациях, отшутиться, Николай встретил ее взгляд и понял, что пришло не только время, но и желание расставить точки над i. И он рассказал Вере о своей жизни, о том, как он искал и как нашел ее.

Как вкусно ему было артикулировать этот прекрасный глагол – люблю!

***

Утром вторника счастливые, с черными кругами вокруг глаз, влюбленные ехали в метро. Вера ехала в институт на Авиамоторную, чтобы взять отгул, потом попрощаться с мамой, и успеть до 13.30 (так договорились с Николаем) на Павелецкую, откуда уже месте они отправятся в новую жизнь. Николай направлялся на Третьяковскую дописать назидание, избавиться от лишних вещей и денег, оттуда пешком на Павелецкую, чтобы увезти Веру с собой под венец.